Начало 20 века — удивительное время для архитекторов. Тогда были позволены практически любые эксперименты в строительстве, планировке и дизайне. Одной из таких экстравагантных проб стал дом Накомфина. О нем сегодня и расскажем.
Но начнем с того, в 1920-е годы архитекторы, которые занимались реформированием повседневной жизни и консолидацией социализма, были на особом счету. Самой влиятельной группой таких специалистов была ОСА или Объединение современных архитекторов.
Это общественная организация, основанная в 1925 году членами ЛЕФа — творческого объединения. В ЛЕФ в свое время входили Владимир Маяковский, Исаак Бабель или даже Борис Пастернак. А в «верхушке» ОСЫ были знаменитые авторы станций метро братья Веснины и, собственно, Моисей Гинзбург — создатель Дома Наркомфина.
Так вот, проект дом Наркомфина, или 2-й дом Совнаркома (СНК) РСФСР был создан в 1928—1929 годы, а строительство велось в 1929—1930 годы. Он стал одним из экспериментальных домов, построенных по результатам теоретических исследований Секции типизации Стройкома РСФСР.
В нем использовались новаторские планировочные идеи, прорабатывались вопросы колористики и инсоляции помещений. Здесь применялись экспериментальные материалы и конструкции: каркас изготовлен из монолитного железобетона, наружные и внутренние стены — из бетонитовых пустотелых камней, стены и перегородки — из фибролита.
Здание держится на трех рядах бетонных столбов, проходящих через все этажи. На колонны опираются перекрытия, на которых построены стены, не несущие нагрузки.
Такое решение позволило оформить фасад с помощью сплошного ленточного остекления. Это был первый в стране жилой дом на каркасе из железобетона. Раньше такую конструкцию имели только административные здания — Центральный телеграф на Тверской, типография «Известий» на Страстной площади, Госторг и Центросоюз на Мясницкой.
А что было внутри?
Корпус оборудован жилыми ячейками нескольких видов: типа К для больших семей, малометражными квартирами типа F, а в обоих концах дома — сдвоенными ячейками 2F с двумя жилыми комнатами, столовой, передней, ванной, уборной и кухней.
Ячеек типа К — восемь. В квартирах площадью 90 квадратных метров есть коридор, кухонный уголок, гостиная на первом ярусе, две спальни и санузел — на втором.
На трех верхних этажах разместили двухуровневые квартиры-ячейки типа F площадью 37 квадратных метров с гостиной на первом уровне и спальней и санузлом на втором.
Интересно, что для такой ячейки была разработана типовая мебель. Это стало еще одним экспериментом, аналогов которому в СССР не было.
Жилое пространство разделили на функциональные зоны, для каждой предназначалась группа частично встроенной стандартной мебели. В рабочей зоне стояли письменный стол, кресло и этажерка, в столовой — круглый стол, полка, диван и три мягких табурета. Из них можно было собрать второй диван, составив в ряд вдоль укрепленной на стене мягкой спинки.
В спальне располагались две откидывающиеся к стене кровати со стержнями, служившими ночью вешалками для одежды. Рядом с рабочим столом и кроватями были светильники.
Кроме них, у основания внутренней лестницы на вертикальной стойке шарнирно укреплялась горизонтальная штанга с лампой, которая могла описывать круг и освещать разные части помещения.
В столовой была запасная газовая проводка, позволяющая установить небольшую кухню с мойкой, газовым или электрическим очагом, рабочим столом, вытяжкой, холодильником, шкафом для посуды и термосом. В конце коридора, соединяющего жилые ячейки F, была и запасная общая кухня, но предполагалось, что питаться жильцы дома будут в столовой.
Стены в квартирах памятника конструктивизма были выкрашены в разные цвета. Типовое оформление разработал приехавший в СССР профессор Хиннерк Шепер, до этого руководивший малярными мастерскими Баухауса. Для жилых помещений были выбраны две гаммы — теплая и холодная.
В доме разместилось и несколько комнат в лучших традициях общежитий — без собственной ванной и туалета.
К жилому корпусу примыкала коммунальная часть здания, в которой находились столовая и детский сад.
Все без исключения квартиры в доме двухуровневые. Окна в помещениях выходят как на запад, так и на восток, таким образом в спальне можно встречать рассвет, а в гостиной — провожать закат.
В итоге Москва получила не просто дом, а в некотором роде головоломку, которая была чем-то средним между стандартным многоквартирным зданием и прогрессивным домом-коммуной.
Например, во всех ячейках была встроена плита и раковина в качестве индивидуального кухонного элемента, а в бытовом блоке размещались гараж, прачечная, сушилка для вещей, столовая и библиотека. И разумеется, они были общими.
Однако обитатели дома не были готовы изменить привычный уклад жизни, и в середине 1930-х годов бытовой блок перестал работать. Жители старались готовить и есть у себя в ячейках, а если и пользовались столовой, то предпочитали уносить продукты с собой.
С течением времени галерею вдоль нижнего этажа переоборудовали под кладовки. В итоге коммунальный блок сначала переделали под типографию, а позже — под конструкторское бюро.
В 1987 году Дом Наркомфина взяли под государственную охрану как объект культурного наследия регионального значения. И это при том, что здание ни разу не ремонтировали!
В 2004 году Всемирный фонд памятников включил дом-коммуну в список 100 памятников архитектуры, находящихся под угрозой разрушения.
Дело в том, что началу реставрационных работ препятствовала имущественная проблема. Здание имело множество собственников. Частью помещений владели юридические и физические лица, другая часть находилась в собственности города Москвы.
Возможность комплексной реставрации Дома Наркомфина появилась в 2016 году – после консолидации прав собственности в руках единого собственника ООО «Лига прав».
В 2015-2016 годах разработали проект реставрации, основанный на комплексных научных исследованиях. В качестве главного архитектора проекта был приглашен Алексей Гинзбург – внук архитектора Моисея Гинзбурга. Реализация проекта началась в июле 2017 года, а закончилась – в 2020-м.
И если в 1930-е годы в Доме Наркомфина разные люди, находясь под одной крышей, должны были стать одной большой семьей, то сейчас это место, наоборот, пользуется популярностью и интересом у индивидуалистов — представителей творческих профессий, а также у тех, кто любит жить в необычных местах.
А теперь — к документам и фотографиям:
1. План дома Наркомфина;
2. Дом Наркомфина, 1930 год;
3. Архитектор Моисей Гинзбург на строительной площадке дома Наркомфина, 1929 год;
4. Коридор дома Наркомфина, 1930 год;
5. Улица Чайковского (будущий Новинский бульвар, где стоит дом), 1960 год;
6. Дом Наркомфина в 1990 году;
7-10. Дом Наркомфина после реставрации, наши дни.
Автор текста — Мария Купцова
____________________________
А если вас что-то интересует, присылайте свои темы в предложку группы «Москва: новости, события, факты». Мы соберем материал и обязательно напишем об этом в нашей рубрике Утренняя история.
#утренняя_история@interestingmnews
