Имя Николая Остапенко почти нигде не упоминается — разве что в старом каталоге Дома художника в Николаеве и в одной неразобранной коробке из архивов местного музея. Родился в 1912 году, пережил две эвакуации, три переезда, один развод. Почти не выставлялся. Всё, что он делал — писал стены. Не как фон, не как архитектуру, а как главных героев: облезлые дворы, фасады с выбитыми буквами, штукатурку, которую давно не красили.
В его работах никогда не было людей. Но были пятна, ржавчина, надписи, засохшие растения у цоколя, свет, ложащийся на трещину.
Он работал в почти незаметной технике: темпера, немного акварели, чуть-чуть пигмента, нанесённого ватой. Бумага — всегда серая, тонкая. Изображения — словно протёртые временем, но в этом их сила.
После его смерти в 1987 году родственники отдали коробку с работами в местную школу. Несколько листов сохранились. Один из них случайно оказался в инвентарной описи музея, когда меняли окна — и теперь висит в запасниках, без рамки, под стеклом.
Остапенко никогда не стремился к «живописности». Но то, как он умел показать тяжесть стены — с её обидами, закопчённостью и безмолвием — остаётся сильнее любой фигуры.
